[Jim-Sherlocked]

МорМорная трава

В миллиардный раз перечитываю Пациента.

Ужасно захотелось поместить сюда две очень цепляющие лично меня цитаты. Я люблю читать этот фанф частями, вычленять любимые моменты - и вот два из них, от которых у меня просто внутри все сжимается и переворачивается:


Первая:

"- Больше не трогай Холмса, - повторяет он. – Это моя игра.
- Как скажешь, босс, - Себастиан смотрит в сторону. – Только знаешь, Джимми, не жди от меня больше помощи, чтобы сравнять свои счеты с человеком, в которого ты влюблен. Я твой солдат, я сделаю все, что ты мне прикажешь. Но я еще и твой партнер. И я не одна из твоих игрушек. Тебе придется с этим считаться, до тех пор, пока тебе это вообще нужно.
- Ооооо…, - глумливо тянет Джимми, чуть откидываясь назад, и улыбается, глядя на него сверху. – Кажется, ты только что признался мне в любви.
- Сегодня не лучший день признаваться тебе в любви.
Улыбка Джима становится просто-таки медовой.
- Ты меня ревнуешь, дорогуша, в этом-то и все дело? Послушай, не нужно меня так разочаровывать. Ревность от постоянного любовника, это так скучно и так ординарно.
Себастиан опускает голову.
- Да, я тебя ревную, придурок, - он сам знает, что его голос звучит сейчас недопустимо глухо. – Ты разыгрываешь влюбленного птенчика перед всеми, и это, представь, на меня действует. Что, удивлен?
Он молчит, и глядит в пол, и думает, что после этого можно только убраться к черту, или впрямь превратиться в ручного опасного кота у его ног. И не понимает, почему Джимми не продолжает свои насмешки.

- Себ, посмотри на меня, - Джим трясет его за плечо с силой, почти что грубо. - Посмотри на меня, черт тебя возьми!
Моран как всегда подчиняется. У Джима такое лицо, как будто он сам себе собирается драть зуб без наркоза.
- Я… был влюблен, - каждое слово в этом признании дается ему с трудом. – Это - правда. И... я действительно относился к тебе, как к ручному зверю, это тоже правда, - он бессознательно оттягивает и так свободный ворот футболки тем жестом, которым обычно ослабляет галстук, когда волнуется или хочет сыграть волнение. – Пожалуйста, не заставляй меня продолжать. Потому, что… я не могу.
Себ молча смотрит на него вопросительно снизу вверх. Джим какое-то время часто дышит, облизывает губы...
- Я ничего не могу объяснить тебе словами, - с отчаянием выговаривает он. – Я слишком правдиво умею лгать, а ты слишком хорошо меня уже знаешь. И теперь… Если я сейчас вдруг возьму и скажу, что люблю тебя, ты и на секунду ведь не допустишь, что я могу просто говорить то, что думаю. Зная меня, зная, что я скажу и сыграю все, что угодно, лишь бы ты не ушел от меня сейчас - тебе придет в голову хотя бы рассмотреть другой вариант? Прекрати, не нужно, не надо этого. Слова не для нас, полковник.
Себастиан забирает обе руки Джима в свои.
- Я и не собирался, - просто говорит он, прикасаясь губами к ладони, к запястьям, к пальцам. – Я не собирался никуда уходить. Я уезжаю через шесть дней, это другое дело."


Вторая:

"Джим вдруг легко и откровенно смеется. Ему по-настоящему весело.
- Нет, лучше ты мне. Сеееб, я хочу тебя видеееть, - тянет он с придыханием. – Ты не можешь мне отказать. Не после всего, что ты мне вчера наговорил. Я хочу… Я хочу, чтобы ты повторил мне это. В постели, лицом к лицу. Когда ты во мне, и когда ты рядом. И еще раз, с утра, вместо «с добрым утром». Себ, я правда хочу.
Моран ошарашено молчит. Слова, голос куда-то деваются вместе с дыханием. Вообще вся реальность куда-то исчезает в небытие. Только нежный смешок после долгой паузы, и протяжное, как поцелуй, полушепотом: «Поторопись», - перед резкими гудками в трубке.
Себастиан подходит к окну, и закидывает голову, подставляя лицо бьющему в упор низкому предзакатному солнцу. У него перед глазами оранжевая солнечная пелена, как бывает в детстве, и воздуху не хватает места в легких, чтобы вдохнуть его сразу весь, до самого горизонта."

Цитаты из разных ситуаций и не связаны друг с другом, но я откровенно кайфую...