Кому отсыпать порцию Киркоспока? Уже ложась спать, я обнаружила сие творение, взорвавшее мне мозг. Я ж даже расплакалась! Ах ах, мой ОТП по Star Trek! И как вкусненько и пронзительно! Из читанного по Кирк/Спок - это на сегодняшний день для меня лучшее.

И как я хочу такого вот Спока себе в субличности, а!

Сообщество откуда я взяла эту траву, а там ее завалы просто...

И два потащенных с девианта коллажа. Коллажи вот этого прекрасного автора



О, это сладкое слово слэш
Пишет  Диантус:

Название: Замкнутый круг
Авторы: Диантус и Olesendra
Бета: sige_vic
Фандом: Star Trek XI
Пейринг: Кирк/Спок, Спок Прайм
Рейтинг: R
Размер: 8889 слов
Жанр: ангст, романс
Дисклаймер: отрекаемся от всего
Саммари: Кирк просит Спока о свидании, не представляя себе последствия

В первый раз они сделали это на одной из миссий и не по своей воле. В местной воде обнаружилась какая-то наркотическая дрянь, которая напрочь свинтила крышу капитану и старпому, заставив их сотворить нечто такое, о чем Джим Кирк предпочел умолчать в официальном отчете.

Второй раз был на Звездной базе-3. Джим, помнится, тогда напился в стельку, но вместо того, чтобы провести вечер в компании соблазнительной орионки, танцевавшей тут же, в баре, отправился назад на корабль. И утро встретил уже в каюте старпома.

Третьего раза не было.

И в этом заключалась вся проблема.

Хотя, наверное, проблемы начались гораздо раньше. Со слов «разрешите подняться на борт, капитан», а может быть, еще раньше, со слов «у меня есть право встретиться с моим обвинителем». Именно с того момента Джим Кирк мог засунуть себе в задницу все убеждения из разряда «с мужчинами спать нельзя… и любить их тоже нельзя».

А потому их со Споком случайные ночи он воспринимал не иначе как нежданные подарки судьбы. Ведь подойти в открытую к вулканцу с признаниями любовного характера или, чего доброго, с двусмысленными предложениями не решалась даже Ухура, при том что Спок внешне уже оправился от инцидента на Нараде, и официально отношений тогда они еще не разорвали. Джим знал это точно: на «Энтерпрайз» много ушей. И ничего постыдного в том, что все слухи рано или поздно доходили до него, Джим не видел, даже если он пользовался полученной информацией в своих целях.

За почти годовой срок совместной службы Джим привык видеть Спока рядом. Старпом являл собой прочную поддержку и опору во всех авантюрных и опасных делах, куда неоднократно влипал «Энтерпрайз» и, как следствие, злополучный зад капитана. Вид худосочной фигуры, склонившейся над корабельным сканером, был незаменимым стимулом, помогавшим найти самое удачное решение проблемы и увериться в правильности своих действий. И тогда очередная смертоносная передряга обязательно оставалась позади.

Спок был его первым помощником, правой рукой и идейным вдохновителем, незримо он всегда был рядом с Джимом. Да, вот только незримое присутствие – лишь слабая тень того, в чем Джим нуждался, чего ждал и хотел. Стоило лишь раз попасть в руки одурманенного страстью Спока, чтобы понять это.

Джим до сих пор не был уверен в том, что же случилось тогда на Звездной Базе-3. Был ли он на самом деле пьян или просто хотел так думать, чтобы оправдаться перед собой? Почему он бросил ту развратную орионку и пошел в каюту Спока? Почему абсолютно трезвый Спок поддался его натиску и уступил? И почему, черт его дери, сейчас между ними снова были чисто формальные отношения?!

– Капитан, – в полной тишине прозвучал спокойный голос, – напоминаю, сейчас ваш ход.

Джим вздрогнул и встретил оценивающий взгляд черных глаз старпома.

– Полагаю, вам неинтересна игра. Совершенно очевидно, что вы думаете о посторонних вещах. – В голосе Спока не было ни намека на обиду или обвинения – голая констатация факта.

– Я действительно задумался, Спок. – Джим было потянулся за шахматной фигурой, но тут же отдернул руку. Продолжать этот фарс было бессмысленно.

Спок, как всегда, точно оценил перемену в настроении капитана и быстро поднялся из-за стола.

– В таком случае будет целесообразнее продолжить партию в более подходящее время.

Джим кивнул. Этот Спок, знающий только «целесообразнее, логичнее, определеннее» мог катиться на все четыре стороны. Ему нужен был другой Спок, тот, который шептал его имя на выдохе и который умел заставить кричать свое имя в ответ.

Джим все ждал, что услышит шипение закрывающихся за старпомом дверей, но каюта так и продолжала тонуть в тишине.

А потом Спок вернулся и сел на прежнее место. Будь Джим вулканцем, он непременно бы поднял бровь в удивлении.

– Это уже четвертый раз за последний стандартный месяц, когда мы прерываем шахматную партию. Могу предположить, что причиной является мое общество. – Голос Спока не изменился ни на йоту. В нем по-прежнему сквозила та же холодная отстраненность, что и всегда, только, может быть, тон стал немного жестче. – Определенно, существуют вещи, которые вас беспокоят, капитан. И, рано или поздно, они начнут мешать работе.

Каждый из них знал, о чем идет речь, и притворяться, что он не понимает смысла слов Спока, Джим не стал.

– До этого момента мы вроде бы неплохо справлялись, – ухмыльнулся он невеселой улыбкой, – может быть, и дальше сможем притворяться, что просто работаем вместе.

– Мы действительно работаем вместе, – прозвучал сдержанный ответ.

– Мы спали вместе!

– И это тоже.

Та легкость, с какой Спок подтвердил случившееся, поразила Джима. Для него все произошедшее было не просто фактом в биографии, экзотичным экспериментом, о котором можно было бы рассказать в разгульной компании. За всем этим стояло нечто большее, и он надеялся, что не для него одного.

– Знаешь Спок, в нашем мире это не является нормой.

– То, что люди вступают в интимные отношения?

– Нет, то, что люди общаются после этого так, как мы с тобой. Обычно все совсем по-другому. – Джим понятия не имел, какого черта он подался в морализаторство, но остановиться уже не мог, потому что по сути все, что он говорил, было правдой. Ему нужен был Спок, не только его тело, но и весь он сам, до кончиков его острых ушей, до последней крупицы его вулканской логики.

– У нас не может быть по-другому, – в словах Спока все-таки проскользнула какая-то эмоция. И Джим с удивлением понял, что это сожаление, – вы мой капитан, а я ваш старший помощник. Наша задача служить на корабле и выполнять свой долг. Вы не знаете, что стабильная связь значит для вулканцев и на что она обрекает одиночку. Наши отношения никогда не смогут стать нормальными, в той степени, на которую я или вы можете рассчитывать.

– Так ты боишься? – Джим знал, какой ответ услышит, но все равно не смог отказать себе в эгоистичном желании задать вопрос.

– Это не страх, – Спок чуть поморщился, – эмоции здесь ни при чем. Имея представления о вашем характере и о моем, о степени опасности нашей работы и о сложностях, которые повлекут более близкие отношения, можно сделать лишь один вывод: мы никогда не сможем стать полноценной парой. Наши отношения изначально обречены.

Слова звучали правильно и логично. Но отчего-то не убеждали Джима. Разве он сам не думал ночи напролет о том, во что превратится его жизнь рядом со Споком? Но, несмотря на это, не думал ли он гораздо чаще, во что превратится его жизнь без него?

Да, она уже сейчас дала крен в сторону. У Джима уже уйму времени не было подружки, и, честно говоря, он не имел не малейшего желания ее заводить. Он устал бороться с тем, что каждый раз, пытаясь представить привлекательное женское тело, его фантазии неизменно скатывались к образу вулканца. Он уже сбился со счета, сколько раз приходил в себя в собственном душе с натруженными руками и нечистой совестью. Это было мучительно и неправильно, но справиться с собой Джим не мог.

– И ты не допускаешь ни малейшей возможности, что можешь ошибаться?

– Как и любое другое живое существо, я не совершенен, а потому мое суждение теоретически может носить ошибочный характер. – Спок помолчал. – Но вероятность этого ничтожно мала.

– Ты ведь даже не хочешь попробовать. – Джим уже начал жалеть, что позволил втянуть себя в этот разговор.

– Пробовать, капитан? – Спок казался удивленным. – Разве мы уже не зашли слишком далеко целых… два раза? Более того, поскольку в первый раз я занимал доминирующее положение, то во второй – целенаправленно позволил вам…

– Хватит! – Джим вскочил со своего кресла. Какое унижение! Подумать только, этот бездушный ублюдок позволил отыметь себя только потому, что его очередь уже прошла. Словами Чехова: «Око за око, зуб за зуб». Следуя логике вулканцев, необходимо добавить «трах за трах».

– Капитан, – Кирк почувствовал неуверенное прикосновение к плечу, – Джим, я разозлил тебя?

Джим резко обернулся.

– Тебе не все ли равно?

Так они уже стояли когда-то, человек против вулканца: напряженный зрительный контакт, ощущение чужого дыхания на губах и минимальное расстояние друг от друга. Не хватало разве что ледяного «шаг назад, мистер Кирк». Впрочем, Спок молчал, обжигающим взглядом скользнул по губам Джима и вновь посмотрел прямо в глаза.

– Нет.

Джим сморгнул и отступил на пару шагов от вулканца. Ситуация требовала активного решения.

– Когда я говорил про попытку, я имел в виду нечто другое. Как насчет свидания, Спок? Старомодного, романтичного и до жути не логичного?

– Я не вижу в этом необходимости.

– Я вижу, Спок! Хочу доказать тебе, что наше сотрудничество может носить не только деловой характер. – Джим выжал из себя улыбку. – Хочу показать тебе, как должны общаться люди, вступившие в серьезные отношения. Доказать, что личная жизнь не мешает продуктивной работе. Всего одно свидание. Никаких обязательств и требований. Если тебе не понравится… Если опять все пойдет черт знает как. Что ж… – Джим развел руками. – Больше приставать к тебе с глупыми предложениями я не буду, обещаю.

– То есть, если я повторю вышеизложенные доводы после так называемого свидания, ты обещаешь раз и навсегда принять мою точку зрения?

– Обещаю, – прозвучало это до смешного торжественно, но Спок оставался серьезным. Впрочем, он всегда был серьезным.

– При всем моем уважении, я не уверен, что ты сумеешь сдержать слово.

Что это? Признак недоверия или просто очевидная констатация факта непоколебимой настойчивости Джима в любых интересующих его делах? Да, он упрям, но повода сомневаться в своих словах Джим не давал, по крайней мере, уже очень давно.

– Хорошо. Тогда будем действовать наверняка. Чтобы предотвратить нарушение данного мной обещания, в случае провала пообещай и ты, что вытравишь из моих воспоминаний все, что между нами было... И не делай вид, что не умеешь этого.

– Я и не пытался. – Спок продолжал играть роль непробиваемой стены, и, надо признать, получалось у него это отменно.

– Тогда завтра после гаммы-смены я сообщу тебе где.

* * *

Свет на мостике подрагивал, позволяя разве что разглядеть местоположение приборов. Основной генератор давно вышел из строя, а запасной был на последнем издыхании. Неприятно пахло горелой проводкой и чем-то другим неизвестным, оставляющим во рту отвратительный металлический привкус. Хорошо, хоть автоматика еще работала, что было чудом, учитывая, что ближайшая к Джиму консоль управления угрожающе шипела, то и дело выбрасывая небольшие снопы искр.

– Клингоны отступают, капитан. – Сулу повернулся к Джиму, попутно стирая со лба проступившие капли пота. – Они уже вошли в нейтральную зону.

Джим глубоко вздохнул – значит, он все-таки справился. То, что начиналось как обычное патрулирование границы нейтральной зоны, закончилось ожесточенной схваткой с двумя боевыми птицами. Клингонские командиры оказались на редкость изобретательны, и первый же торпедный залп их судов чуть не снес мостик «Энтерпрайз». Если бы Джим вовремя не приказал поднять щиты, то сейчас его кораблем некому было бы управлять. Но, к счастью, щиты он все-таки поднял, и самое страшное осталось позади.

– Повреждения? – Джим был обязан первым задать именно этот вопрос, а не тот, который мучил его больше остальных.

– Все могло быть гораздо хуже. – Голос Скотти пробивался сквозь помехи, но бодрости не потерял. – Если никто не вздумает вновь палить в нашу малышку, через неделю я приведу ее в чувство.

– Прекрасно. – Джим переключил интерком на лазарет, чувствуя, как гулко отдается в ушах стук сердца. – Боунз, у нас есть потери?

– У Ларсена ожоги второй степени, Хидоши нужно будет пару недель походить на восстанавливающие процедуры. Макмиллану повезло меньше, думаю, его придется списать на берег, – Боунз помедлил, и Джим был готов его убить за эту заминку, – у Спока простой перелом, если ты уговоришь его не демонстрировать тут свое вулканское упрямство, а слушать врачей, очень скоро он сможет ходить без посторонней помощи.

Большего Джиму и не требовалось.

– Сейчас буду, – пообещал он Маккою и отключил интерком. – Держаться прежнего курса. Сулу, принимай командование.

– Есть, капитан, – мгновенно отозвался рулевой.

Перед дверью, ведущей в лазарет, Джим немного замешкался. Конечно, он переживал за Спока, но попадаться ему на глаза сейчас было не самой лучшей идеей. Сканеры звездолета засекли боевых птиц в самый разгар их так называемого свидания. Если это был не провал, то другого определения Джим подобрать просто не мог. Совершенно очевидно, что постороннее вмешательство в ход их со Споком неофициальной встречи не стоило относить на свой счет, но позиция вулканца по этому поводу могла существенно отличаться от мнения Джима.

Распахнувшиеся автоматические двери лазарета впустили Джима внутрь. Стараясь не мешать суетящимся медработникам, капитан сразу же устремился к больничной койке, на которой полулежал вулканец. Один из самых серьезных вражеских залпов застал Спока в инженерном отсеке, где одна из рухнувших металлических балок его и придавила. Быстрый взгляд в сторону старпома сразу же показал Джиму, что одним лишь переломом ноги дело не обошлось: лицо и руки вулканца были покрыты многочисленными ссадинами и зеленоватыми кровоподтеками. Суетящийся вокруг вулканца доктор Маккой настроение Споку отнюдь не улучшал.

– А, Джим, наконец-то! Объясни этому остроухому болвану, что, пока все его кости не будут целыми, из лазарета он и шагу не ступит! А потом я самолично с огромной радостью дам ему пинка!

– Сейчас мое присутствие необходимо на мостике, – гнул свое Спок. Боунз не преминул закатить глаза к потолку, видимо, старпом даже не пытался вступить в диалог, а просто повторял одну и ту же фразу, чем довел доктора до еле скрываемого бешенства.

– Все, я умываю руки, можешь тащить эту вулканскую задницу куда хочешь, ибо сам он не доковыляет и до коридора! – обернувшись к Джиму, выдал Боунз и демонстративно удалился к более благодарным пациентам.

– Спок, зачем ты так? – Джим присел на краешек кровати Спока, чувствуя облегчение даже от этой мимолетной близости. – Конечно, на мостике ты незаменим, но сейчас мы можем позволить себе передышку. По приказу командования, «Энтерпрайз» возвращается на ближайшую звездную базу для ремонта. Кораблю больше ничего не угрожает, курс уже проложен. Ты можешь спокойно отдыхать… И, знаешь, я наверное, мог бы прийти к тебе, когда вся эта чехарда утрясется… Мы могли бы снова попытаться…

– Это исключено, – сухо перебил вулканец.

Джим замолчал, не зная, как реагировать на последнюю фразу, а Спок продолжил говорить:

– Полагаю, капитан, я выполнил условия нашего договора и теперь жду от вас ответного действия.

– Что ты имеешь в виду?

– Свидание, капитан. Мы попробовали его провести, но ничего не получилось. Поэтому будет правильнее как можно скорее положить конец этой истории и избавить вас от лишних воспоминаний, как вы того и хотели.

– Правильнее для кого? – ответил Джим, стараясь удержать растущее негодование.

Это было ровно то, чего он опасался. Благодаря своей изощренной, непробиваемой логике Спок уже успел все решить за них обоих. Приравнял сорванное свидание к неудачному и вынес их отношениям смертный приговор.

– Спок, послушай… – начал было Джим, но Спок не позволил ему договорить:

– Нет, капитан, послушайте вы. Вы дали мне обещание и обязаны его сдержать.

– Я сдержу обещание. – Джим из последних сил старался не сорваться на крик. И не из-за того, что его могли услышать в лазарете – честно говоря, ему было плевать, что подумают о нем медсестры и доктора. Просто он не хотел, чтобы его общение со Споком вновь пошло по стандартному маршруту и закончилось грандиозной ссорой у всех на виду, доказывая, что в своих опасениях Спок был абсолютно прав.

– Но это не моя вина, что клингоны так не вовремя (хотя какое там, к черту, не вовремя!) напали на «Энтерпрайз», – попытался привести весомый аргумент Джим. – Это всего лишь случайность!

– Разве? – Спок в удивлении приподнял правую бровь. – Это закономерность, капитан. И это произойдет вновь. Вы не можете этого отрицать.

Джим сжал кулаки. Как такое было возможно!? Он мог справиться с целой армадой клингонских судов, мог вышвырнуть в черную дыру ромуланца из альтернативной вселенной, но переспорить всего лишь одного вулканца было ему не под силу.

– Пусть так, – согласился Джим, презирая себя за эту уступку, – но это не значит, что так будет происходить всегда и у нас ничего не получится. С препятствиями нужно бороться, а не считать их за знаки судьбы!

– Вам прекрасно известно, что я придерживаюсь альтернативного мнения. Чем скорее мы с этим покончим, тем легче будет и вам, и мне. Вы должны позволить мне немедленно стереть ваши воспоминания.

– Сейчас? – ужаснулся Джим, понимая с каким отчаянием звучит его голос.

– Вы обещали, – сдержанно ответил Спок, прикрыв на мгновение глаза. – Вы ничего не почувствуете, я все сделаю очень быстро и вы сможете вернуться к своей работе.

Наверное, именно так и выглядит тотальное поражение. Джим чувствовал себя припертым к стенке и совершенно не видел возможных путей отступления. Проклятье! Проигрывать Джим не умел, да он и не проигрывал никогда! От бессильной ярости ногти больно впились в ладони во все еще сжатых кулаках. Подобной безысходности он не испытывал даже тогда, когда по велению этого же самого вулканца оказался один среди ледяной пустыни Дельта Веги.

– Я забуду все? – скорее чтобы оттянуть время, чем по какой-то другой причине спросил он. Слова прозвучали ровно и абсолютно безэмоционально.

– Я лишь заблокирую ключевые воспоминания и сделаю так, чтобы ваша память по цепной реакции игнорировала все, что было так или иначе с ними связанно. – Похоже, эта перебранка вывела из обычного равновесия даже Спока. Его голос звучал непривычно глухо и устало.

– А как же ты? Я хотя бы не буду помнить, чего лишился. – Джим посмотрел прямо в темные глаза вулканца. – Но как ты будешь жить со всем этим?

Спок выглядел очень бледным – казалось, он вот-вот потеряет сознание. На каком-то интуитивном уровне Джим чувствовал, что дело тут было не только в ранении.

– Я умею контролировать свои эмоции.

– Да, конечно… – Джим еще раз вгляделся в лицо сидящего рядом вулканца. Недостижимый источник всех его мечтаний и переживаний. На какое-то мгновение вспыхнуло безрассудное желание коснуться плотно сжатых губ Спока, поцеловать его прямо здесь и сейчас, наплевав на мельтешащих работников лазарета, наплевав на все. Джим придвинулся ближе, но вулканец отстранился.

– Джим… Ты обещал.

– Хорошо, прости. – Джим закрыл глаза, отдаваясь власти вулканца, по-детски все еще веря в чудо. Мгновение спустя прохладные пальцы легли ему на лицо и нашли нужные точки. Память немедленно воскресила нужные воспоминания.

…Он видел все так ясно, как будто это произошло вчера. Их безумная болезненная страсть на дикой планете, нетерпеливые прикосновения, оглушающее желание, а потом уже совсем другое: двое в одной каюте, в одной постели, и желание такое же неистовое, но уже не испепеляющее, а ровное, правильное, согревающее. Они чувствуют друг друга, несмотря на то, что в каюте темно, так темно, что нельзя ничего разглядеть…совсем ничего… ничего…

Джим моргнул и услышал собственный голос: «…прислали радиограмму. По приказу командования, «Энтерпрайз» возвращается на ближайшую звездную базу для ремонта. Кораблю больше ничего не угрожает, курс уже проложен. Ты можешь спокойно отдыхать…»

Джим послал бодрую улыбку симпатичной медсестре, прошедшей мимо, и даже позволил себе (герой он сегодня или не герой?) проводить ее взглядом до полупрозрачной переборки, за которой она и скрылась. Скептически приподнятая бровь Спока забавляла.

– Ну, так что? Все-таки уважишь Боунза, останешься тут? Всего на пару дней, а? – Странно, вроде бы тон Джима был вполне дружелюбен, но Спок остался непреклонен.

– Нет, я предпочту вернуться в свою каюту, там мое выздоровление пройдет быстрее.

– Ну, раз ты так считаешь! Что ж, помогу тебе туда добраться! – Джим вскочил с койки и звучно хлопнул в ладоши, которые немедленно отозвались болью. Видимо, во время атаки он так крепко сжимал кулаки, что поранил кожу. Надо же, а он даже не заметил…

* * *

– Спок, как ты мог?!

Внешне вулканец остался спокойным, но адреналин, выплеснувшийся в кровь после этих слов, заставил сердце сменить нормальный ритм. В дверях биотехнологической лаборатории стоял Джим. Вид у него был крайне решительный.

– Поверить не могу, что ты скрыл от меня это! – все тем же обвинительным тоном продолжил капитан.

– Что «это»? – ровно осведомился Спок, ощущая, как вместе с учащенным сердцебиением нарастает и артериальное давление.

– В свободное время ты курируешь эксперимент лейтенанта Стейла, пока он дописывает предыдущие отчеты! Знаешь что? Это его работа!

Работа. Всего лишь работа. Спок убрал в термостат колбу с эмульсией, которую держал в руках, и развернулся к капитану. Его реакция на слова Джима была непозволительно эмоциональной, и Спок в очередной раз поставил себе это в вину.

– Капитан, я должен… – попытался объяснить вулканец, но капитан категорично замотал головой.

– Единственное, что ты должен, так это составить мне компанию в игре в шахматы. Я привык после смены тренировать свое логическое мышление и не намерен нарушать свои привычки из-за чьей-то халатности. – Джим нетерпеливым жестом ухватил Спока под локоть. На какую-то долю секунды самообладание вновь покинуло вулканца, впрочем, Джим ничего не заметил и уже вел его к выходу из лаборатории.

В каюте капитана они расположились за небольшим столиком друг напротив друга. По заведенной традиции Джим сам расставил фигуры на шахматной доске, и Спок, наблюдая за его быстрыми движениями, за мимолетной улыбкой предвкушения новой партии, вернулся к внутренним доказательствам того, что поступил правильно. Ведь он прекрасно знал, что другого выхода просто не существовало. Не было ни одной логичной причины сомневаться в своих действиях – наоборот, сложившаяся ситуация только доказывала обоснованность его решения. Крайние меры, на которые он был вынужден пойти, полностью себя оправдали. Их отношения с Джимом вернулись к приемлемому уровню доверия и близости, теперь все было так, как и должно было быть. И Споку не в чем было себя упрекнуть.

Разве что в том, что каждый день ему приходилось повторять эти доводы самому себе, и в том, что, несмотря на все свидетельства удачно прошедшей блокировки памяти, он искал в глазах капитана нелогичные приметы того, что он все-таки помнит. Ведь сам Спок забыть не мог.

– Спок, почему ты пошел служить в Звездный Флот? – неожиданно спросил капитан. Спок помедлил с ответом. Вопрос был не самым оригинальным, и задан скорее всего ради того, чтобы прервать затянувшееся молчание. Но даже этот невинный интерес рождал в Споке нелогичное беспокойство.

– Это был альтернативный вариант, – все-таки ответил Спок, стараясь не отрывать взгляда от шахматной доски. – С самого детства я стремился попасть в Вулканскую Академию наук. Но когда добился своей цели, посчитал разумным сделать другой выбор.

Джим промолчал – видимо, ему выбор Спока не казался таким уж разумным, но задавать еще вопросы он все-таки не решился. Спок был ему за это искренне благодарен. Это можно было бы назвать паранойей, если такое понятие вообще можно отнести к вулканцам, но обсуждать с Джимом свою жизнь Споку казалось не менее интимным, чем воскрешать в памяти поведенные вместе ночи.

Вулканцы назвали бы это эмоциональной зависимостью, его мать назвала бы это совсем по-другому. Но сила человеческого понятия была слишком велика, чтобы Спок позволил себе признаться в том, что оно полностью отражало его отношение к Джиму Кирку.

Спок еще пытался отыскать другое объяснение тому, почему в присутствии Джима его предает его собственное тело, почему контроль над эмоциями падет настолько, что он почти перестает ощущать себя вулканцем и желает нечто такое, что было по определению неприемлемо между капитаном и старпомом.

Никогда еще его воля не подвергалась таким испытаниям, как за год службы на «Энтерпрайз», и Спок держался за свою уверенность в том, что их отношения с Джимом Кирком невозможны, как утопающий за соломину. Потому что лишиться этой уверенности означало обречь себя на страдания, по сравнению с которыми все происходящее сейчас показалось бы не стоящим внимания. Подтверждением тому была целая погибшая планета, десять тысяч вулканцев, потерявших свои половины или шанс эти половины обрести. И среди них особенно ярко перед Споком вставал образ одного единственного вулканца, его собственного отца.

Сарек связал свою жизнь с земной женщиной, но теперь ее больше не было. А значит, отца ожидали долгие годы, заполненные только воспоминаниями и горькой тоской, одиночеством длиной в целую человеческую жизнь. Спок был к такому не готов. Его неотвратимо тянуло к Джиму, он уже привык к этой мысли, но рядом с ним, капитаном звездолета, каждый день рискующим своей жизнью, рано или поздно Споку пришлось бы столкнуться с неизбежной реальностью.

– Наверное, решение далось тебе нелегко, – все-таки продолжил Джим.

– Нет, это было оправданное решение. – Спок передвинул пешку по бело-синему полю. – Для вулканца, в чьих жилах течет земная кровь, Академия Звездного флота была прекрасной возможностью реализовать свои способности.

Джим оценивающе посмотрел на Спока. Как интерпретировать его взгляд, вулканец не знал.

– И у тебя получилось? Ты доволен своим выбором?

– Сейчас это уже не важно.

– Почему нет?

– Если бы я избрал другой путь, то, вероятно, погиб бы вместе с Вулканом.

А еще никогда не встретил бы Джима… Но эта мысль относилась к той категории мыслей, которые Спок не должен был себе позволять.

– В любом случае, я рад, что ты выбрал Звездный Флот. – Слова капитана, вероятно, должны были поддержать дух, устранить боль в незаживающих ранах, но Спок не мог их принять в том смысле, какое капитан только что в них вложил. Остаток игры они провели в полном молчании.

– Шах и мат, – спустя некоторое время сообщил капитану Спок.

Джим потянулся за поверженным королем, после того как Спок завершил свой ход. Вулканец еще продолжал придерживать черного ферзя, когда пальцы Джима неспешно коснулись его руки. Касание было легким, почти невесомым, но, несомненно, целенаправленным. Словно обжегшись, Спок быстро убрал руку. Стараясь восстановить нормальное сердцебиение и прекратить гул в ушах, он вгляделся в лицо сидящего напротив человека. Легкая ухмылка, внимательный взгляд и ни намека на большее.

– Знаешь, так дело дальше не пойдет! – вдруг сообщил капитан. – Спок, у тебя совершенно невозможно выиграть, когда ты перестаешь высчитывать стратегию всей партии от первого хода до последнего. О чем ты думаешь? – В голосе капитана сквозило неприкрытое участие, но что-то в его интонации было не то. Точнее, именно то, чего Спок подспудно опасался все эти дни. Сейчас это легко читалось по несущественным, малозаметным деталям: то, как Джим слегка придержал дыхание, ожидая ответ старпома, то, как чуть-чуть поддался вперед, словно бы навстречу вулканцу, и то, как неотрывно смотрел в его глаза, как будто выискивая там что-то такое, что совсем недавно искал в глазах Джима сам Спок.

– Капитан, думаю, не стоит объяснять вам, в какой степени данный вопрос не тактичен.

– Прости, Спок. Просто мне показалось, тебя действительно что-то беспокоит.

– Ваше суждение носит ошибочный характер. – Спок поднялся, предотвращая продолжение разговора. Конечно, не в правилах капитана было сдаваться после первой же неудачной попытки. Но больше шансов Спок предоставлять ему не собирался, посыл был слишком очевиден, чтобы он мог и дальше лелеять безрассудную надежду о возможности благополучного исхода для них двоих. В тот момент, когда клингоны дали оглушительный залп, попав напрямую в капитанский мостик, Спок испытал всепоглощающий ужас, на какую-то секунду лишившись способности адекватно мыслить и принимать правильные, необходимые в экстренных ситуациях решения, подставив под удар жизни других людей. А все это случилось потому, что с некоторого времени различия между понятиями «жизнь Джима» и «собственная жизнь» бесследно стерлись.

– Спок, ты куда? – Джим тоже вскочил со своего стула. Его движения были столь резкими, что стул опрокинулся на пол, но никто его поднимать не стал.

– Партия завершена, – не оборачиваясь, ответил Спок и пошел к выходу, – мне нужно вернуться в свою каюту.

Не стоило даже пытаться что-то объяснить капитану. Потому что любое объяснение сейчас означало бы начало пути, который Спок больше не хотел повторять.

Джим нагнал его у дверей.

– Спок, да что с тобой такое? Может, все-таки поговорим?

Двери открылись, но капитан не позволил Споку уйти, перегородив ему дорогу.

– Не о чем говорить, – только и ответил Спок, ощущая, как деревенеют его мышцы и тело сковывает знакомое ощущение гнетущего ожидания.

– А вот мне так не кажется. – Джим так и стоял напротив Спока. – И мне хотелось бы знать, если у моего старшего помощника появилась проблема, которую он не состоянии разрешить.

– Все свои проблемы я могу разрешить самостоятельно.

Спок не думал, что эта фраза прозвучит так резко, но, прозвучав, она выглядела почти как грубость, и растерянность на лице лица Джима мгновенно сменилась обидой.

– Конечно, Спок, – сказал капитан, – хотя мне казалось, что мы не просто работаем вместе.

– Мы действительно работаем вместе. – Спок сделал последнюю попытку вернуть разговору хотя бы видимость официальности.

– Но мы же еще и друзья!

Он сказал «друзья». Но даже Споку было ясно, что здесь должно было быть совсем другое слово. Просто Джим, этот Джим, который не помнил ночи, проведенные вместе, не мог позволить себе что-то другое. Но долго это не продлится.

– Вы совершенно правы, капитан. Однако мне нужно идти.

Спок сделал решительный шаг по направлению к двери, но Джим выставил вперед руку и уперся ладонью в грудь Спока. И жест протеста уже секунду спустя приобрел совсем иное значение. Рука скользнула вверх к плечу, а сам Джим недвусмысленно придвинулся ближе. Горячая ладонь человека обжигала кожу даже сквозь форменную одежду, и Споку это было так… нужно. Тоска, боль и сомнения, концентрировавшиеся все это время в груди, сменились безраздельной смесью запретной надежды и жажды чего-то большего. Гораздо большего. Это желание застилало ум и лишало воли. Снова и снова, и не было никакого лекарства от этого проклятья.

Хотелось взять ладонь Джима в свои ладони, коснуться его пальцев своими губами, поймать лукавую улыбку в ответ, а затем почувствовать на себе силу человеческих объятий, вкус человеческих поцелуев, силу человеческой страсти... Статистическая вероятность подобного поворота событий была весьма велика: Спок не считал, он знал это каждой клеточкой своего тела. Он зажмурился, сцепив за спиной предательски дрожащие руки.

– Капитан, вулканцы не одобряют, когда посторонний нарушает их личное пространство. – Грубые слова, произнесенные хриплым голосом, словно бы стеганули по лицу Джима. Он отступил назад, открывая тем самым путь в коридор.

– Прости. Не хотел оскорблять твою вулканскую сущность, Спок.

Вулканец сдержанно кивнул:

– Конечно, капитан. Я знаю, что вы не специально.

* * *

Двери зала совещаний бесшумно закрылись за последним вышедшим офицером, собрание было окончено. Обязанности касательно новой миссии весьма успешным образом были распределены между членами экипажа. «Энтерпрайз» была готова к дальнему полету, чтобы доставить необходимый груз на Тантинум-I – одну из наиболее удаленных от Земли планет Федерации. Лучшего времени для завершения дела Спока было трудно придумать. Капитан был еще погружен в деловые заботы, а потому не сразу сообразил, что именно просит подписать его первый помощник.

– Это что еще за такое? – Джим Кирк перевел недоуменный взгляд со своего падда на Спока.

– Прошение, – во второй раз повторил вулканец. – О переводе на другой корабль.

Вот и все. Дело было сделано, нужные слова сказаны. Спок столько раз проигрывал в уме этот разговор, что сейчас стоило просто повторить давно заученную фразу. Даже не глядя в падд, он мог зачитать свое прошение наизусть, и не столько из-за феноменальной памяти вулканцев, а скорее из-за того, что он слишком давно составил этот документ, слишком часто перечитывал текст и слишком много раз менял конечную дату, в неоправданной надежде, что прошение все же не понадобится. Не получилось. Надежда была слишком человеческим понятием, чтобы решить вулканскую проблему.

– И как прикажешь тебя понимать? – капитан смотрел на Спока в упор.

– Я считаю, что мы исчерпали возможности своего сотрудничества на одном корабле.

Это тоже была формулировка из прошения, одна из многих логичных, обоснованных и правильных. Она должна была устроить руководство Звездного Флота. Но, конечно, Спок не ждал, что она устроит Джима. Во всем этом разговоре только реакция Джима была неизвестной величиной, и Спок понимал, что ему не одержать быструю победу.

– То есть ты сбегаешь?

– Нет, капитан. Я просто полагаю, на другом корабле я буду более полезен, – спокойно ответил вулканец, глядя прямо перед собой.

Сейчас он мог делать только это, прячась за словами, приводить аргументы, несокрушимые доводы и логичные варианты. Другие пути были для Спока закрыты. Сейчас нельзя было допустить перехода на личности, он не мог играть на той же эмоциональной плоскости, что и Джим, Спок должен был быть просто старшим помощником, требующим перевода, и ничего кроме. Потому что, почувствовав его личную заинтересованность, Джим уже не отступит, он вновь подчинит Спока своим требованиям и своей надежде. Выдержать это, не имея чувств, было просто, но горя тем же желанием, что и Джим, – практически невозможно.

– Так ты теперь еще и врешь. Интересно, где это вулканцев учат лгать? – Джим фривольно откинулся на спинку своего кресла, но расслабленная поза не могла обмануть Спока. Капитан был в бешенстве.

– Я повторяю… – начал Спок, но Джим, видимо, решил отринуть даже видимость приличий.

– Перестань, Спок. Твою официальную версию я уже выслушал, а теперь потрудись объяснить мне, в чем действительно проблема. Я чем-то перед тобой провинился?

– Не в вас дело, капитан. – Спок помолчал, старательно подбирая слова. – Вернее, не только в вас. Мне не хотелось бы углубляться в детали; полагаю, вы и сами все прекрасно понимаете. Поэтому лучше не оттягивать неизбежное.

– Черта с два, Спок. – Капитан покачал головой. – Я тебя не отпущу. Мне все равно, что ты там себе напридумывал, но с «Энтерпрайз» ты не уйдешь.

– Ваше личное мнение в данной ситуации не имеет значения. – Спок так и не взглянул Джиму в глаза, он продолжал смотреть на несуществующую точку над его головой, думая о том, как долго сможет выдержать этот напор его вулканский самоконтроль. – Я уже принял решение. Если вы не подпишете мое прошение, я буду вынужден обратиться напрямую к руководству Звездного Флота. Адмирал Пайк поддержит меня, когда я озвучу ему причины…

– Хотелось бы на это посмотреть. Давай, Спок, действуй. Напиши Пайку, что у тебя на меня встал.

Джим хлопнул кулаком по столу, и Спок впервые посмотрел капитану в глаза. В них бушевал огонь, не просто ярость, а какая-то звериная решимость. И эти циничные, злые слова были только ширмой, чтобы скрыть настоящую боль.

– Капитан…

– Что? Скажешь, я не прав? – Джим быстро поднялся из кресла и подошел к Споку. Разделявшее их расстояние уже не могло быть преградой ни для удара, ни для поцелуя. – По-твоему, я трепетная девица и не понял, что произошло сегодня утром? Вот уж не знал, что на вулканцев стояк действует так пагубно. У тебя что-то с мозгами случилось, не иначе. Объясни мне, какая может быть связь между случившимся и решением оставить здесь службу? И не говори мне, что личные отношения между капитаном и старпомом неприемлемы. Это бред собачий!

Спок молчал. Объяснить свой страх потерять то, чего, по сути, он и не имел никогда, поделиться своей болью и воспоминаниями он просто не мог, слишком много было затрачено сил, чтобы все это предотвратить. А Джим… Джим, даже если каким-нибудь образом и сумел бы вернуть себе воспоминания, то никогда не понял бы и не простил бы Спока. Да, блокировка памяти была отличным решением, таким образом Спок сумел лишить себя и пути к отступлению.

Капитан воспринял молчание вулканца по-своему, не особо церемонясь, схватил первого помощника за локти и как следует встряхнул. Он играл с огнем:

– Так вот, знай, я тоже все решил. Служить на другой корабль я тебя не отпущу. Никогда!

– Я лишь хотел решить ситуацию мирным путем. Однако существует масса других способов лишиться своей должности.

Это была крайняя мера, еще одна крайняя мера, которая претила отточенному веками вулканскому гуманизму, но Споку следовало рассмотреть и такую возможность, потому что возможностей по большему счету оставалось не так много.

– Хочешь спровоцировать со мной драку? – догадался Джим и сжал руки сильнее. – Не боишься, что драка может превратиться в нечто совсем иное?

Даже закрыв глаза, Спок мог ощутить колоссальное напряжение, исходящее от прильнувшего к нему человеческого тела, плохо сдерживаемый гнев и возмущение Джима. Но в этом был свой плюс, потому как Спок не был до конца уверен, что смог бы сохранить самообладание, если бы на первый план у Джима вышли другие эмоции. А так разум вулканца по-прежнему оставался под контролем.

– Я не позволю, – только и сказал он. Этого оказалось достаточно, чтобы капитан выпустил Спока.

– В таком случае, я не допущу твоей отставки. Если ты попробуешь спровоцировать драку, я возьму вину на себя. – Джим вздернул подбородок. – Мне поверят больше, знаешь ли, я себя хорошо зарекомендовал. Пусть отстраняют от службы меня, тогда ты добьешься, чего хотел. Будешь служить без моего присутствия на корабле. – Джим отошел на два шага назад и распростер руки в стороны. – Ну же, начинай. Бей, раз так хочешь избавиться от моего общества!

Но Спок знал, что не тронет Джима. Теперь он никогда не сможет причинить капитану вред. И навязать свою волю он тоже не сможет. Складывалась патовая ситуация, где выход представлялось искать Споку одному.

– Что вы предлагаете, капитан? – спросил он после долгой паузы, зная, какие именно слова сейчас услышит. Ощущение дежа-вю было аномальным психологическим состоянием, но для Спока оно сделалось почти что нормой.

– Свидание, Спок, – ответил Джим, - давай просто попробуем сделать что-то вместе, не связанное ни с кораблем, ни с работой.

- Нет, капитан. Это будет лишним, учитывая, что решение я уже принял.

– И сколько же ты обдумывал свое решение? Час? Два? Ты сам не представляешь, о чем просишь, через месяц на другом корабле ты пожалеешь о переводе.

Джим старался быть убедительным, но, сам того не понимая, открыл Споку неожиданную перспективу.

– Единственное, что я могу обещать вам, это еще раз обдумать свое решение. Я прошу отпуск.

Глаза Джима заблестели, и Спок прекрасно знал, в каком направлении работает его мысль. Капитан видел в отсрочке маленькую победу, но на деле через компромисс лишался последнего преимущества.

– Хорошо, Спок. Даю тебе двадцать суток, – заметно успокоившись, сказал Джим, – предстоящая миссия проста до безобразия, мы справимся. А когда ты вернешься… Если снова будешь требовать перевода, я тебя отпущу. Но не днем ранее. А пока подумай, чего ты лишаешь нас обоих.

Спок сдержанно кивнул, он слишком хорошо все представлял. Для него менялась только форма, но не содержание.

Первый раз они сделали это через восемнадцать суток после назначения Джима Кирка капитаном «Энтерпрайз». Джим пришел в его каюту, чтобы извиниться за конфликт, спровоцированный им во время инцидента с «Нарадой», и… после этого Спок в первый и в последний раз опоздал на свою смену.

Второй раз был на Дарионе-6: по законам местного племени, прежде чем вступить в переговоры, капитану и старпому предписывалось провести под открытым небом в очищающих медитациях девять ночей, и только восемь из них Джим и Спок действительно посвятили медитациям.

Третий раз был на Керане-4, когда они не смогли вовремя обнаружить в воде мощный афродизиак, четвертый – во время увольнительной на Звездной Базе-3, пятый – почти произошел двенадцать часов назад...

Два раза Спок соглашался попробовать завязать отношения с Джимом и начать со свидания, два раза Джим предлагал стереть ему память в случае неудачи, и два раза все заканчивалось весьма плачевно - не только для них двоих, но и для «Энтерпрайз» в целом. Оба раза Спок стирал Джиму память. Но теперь этому было необходимо положить конец.

* * *

Дом стоял на самой окраине колонии вулканцев, на вершине невысокого пологого холма. Однако в космопорте Споку сразу же указали дорогу, и уже через полчаса после прибытия на Новый Вулкан он оказался у дверей посла Спока.

Это был странный дом, совсем не похожий на дома других вулканцев, а скорее одноэтажный коттедж в духе американского среднего запада Земли. Посол встретил свое молодое «я» без тени удивления и даже не стал спрашивать Спока о цели его визита, а сразу провел в гостиную и усадил на слишком мягкий диван. Нагромождение разнообразных вещей в гостиной несколько сбивало с толку, не давало сосредоточиться, направляя мысли по совершенно нерациональному пути. Все вещи в доме, несомненно, относились к земной, а не вулканской культуре. Это не было так необычно, учитывая, что после уничтожения Вулкана все вулканское немедленно сделалось раритетом, товаром, которому на черном рынке не было цены. Впрочем, обнаруженная Споком в гостиной вулканская ка’атира недвусмысленно указывала на то, что обставить дом в вулканском стиле для хозяина дома не было проблемой, и такой специфический интерьер посол выбрал преднамеренно.

– Ты пришел поговорить о Джиме, – просто сказал пожилой вулканец.

– Да, о капитане, – подтвердил Спок, не сумев, однако, проявить схожего хладнокровия. – Могу я поинтересоваться, откуда ты узнал?

Всю дорогу до Нового Вулкана Спок просчитывал варианты развития этого разговора. Оценивал свои возможные слова и возможные ответы посла Спока. Он знал, что в той другой реальности посол и Джим Кирк были лучшими друзьями, их связывала многолетняя служба на одном корабле и сотни совместных миссий. Сказать пожилому вулканцу сейчас, что в этой реальности дружба всего лишь одна из составляющих его отношений к капитану, было достаточно не просто. Но после всего, что произошло, у Спока не было другого выбора. Ему не к кому было пойти, не у кого было искать ответы на свои вопросы. Во вселенной был только один человек, который мог чувствовать то же, что и сам Спок. И этим человеком был посол.

Сейчас внимательные глаза Спока неотрывно следили за пожилым вулканцем: посол не спешил отвечать, и Спок не мог понять причину этой задержки.

– Все очень просто, – наконец ответил посол, – каждый раз, когда у меня возникала проблема, которую я был не в состоянии решить с помощью логики, она была связана с Джимом Кирком.

Спок покачал головой, этот ответ не привел к ясности – наоборот, только все усложнил. Но посол продолжил говорить:

– Более того, Джим Кирк был источником моих проблем, неподвластных логике, и в то же время он был их решением…

Посол устремил задумчивый взгляд в окно. С внешней стороны в стекло скреблись ветки какого-то деревца. Несмотря на засушливый климат Нового Вулкана, листовые пластинки были достаточно широкими – это грозило нарушению нормальной жизнедеятельности растения, однако молодое дерево выглядело вполне здоровым. «Яблоня», – вдруг понял Спок. Его знания в области ботаники были весьма поверхностны, но в видовой принадлежности растения Спок не сомневался.

– Так, что именно сделал Джим? – после еще одной долгой паузы спросил посол.

– Не он, а я. – Спок помедлил. – Я совершил ошибку, и наши отношения перешли допустимую грань. Теперь я вынужден покинуть «Энтерпрайз», чтобы избежать дальнейших осложнений.

Спок ожидал от посла какой угодно реакции, но только не той, которую он проявил. Губы посла дернулись в легкой улыбке.

– Год на одном корабле. Нам с Джимом понадобилось гораздо больше времени…

– Я тебя не понимаю, – только и ответил Спок, осознавая, что ему определенно требуется объяснение. То, которое настойчиво предлагала логика, просто не могло оказаться правдой. Или все-таки могло?

– Спок, – посол посмотрел на вулканца с искренним сочувствием, – все, что ты сейчас хочешь сказать, для меня не ново. В своей реальности мы с Джимом прошли долгий путь, чтобы быть вместе. Я надеялся, что ты не повторишь моих ошибок.

Осознание действительности накрыло Спока горячей удушающей волной. Как такое могло быть? Посол Спок и адмирал Кирк были вместе? Не просто друзья, соратники, сослуживцы, но все это в совокупности и гораздо больше.

– Он был твоим любовником? – Спок был вынужден произнести эти слова вслух, чтобы они приобрели реальную силу.

– Он был моим т’хила, - твердо ответил посол.

Это было еще один удар по и так уже пошатнувшемуся вулканскому хладнокровию Спока. Т’хила! Слишком серьезное понятие, чтобы можно было шутить такими вещами. Да вулканцы никогда и не были склонны к шуткам. Чтобы осмыслить услышанное требовалось время, гораздо больше, чем то, которое рассчитывал затратить Спок на этот визит. Он шел к послу, чтобы тот помог ему справиться с его пагубными чувствами, своей мудростью и опытом излечил его сомнения, а все запуталось еще больше.

– Как тебе удалось? – спросил Спок, однако не надеясь получить простой ответ. И оказался прав.

– Я долго бежал от Джима, долго сопротивлялся тому, что нас соединяло. Даже уходил в Гол, чтобы окончательно избавиться от эмоций. Но это не помогло. Это тоже было ошибкой. В конце концов я понял, что жизнь без эмоций лишена смысла.

Посол пристально посмотрел на Спока, и в этом взгляде угадывалось истинное значение последнего выражения. Жизнь без эмоций лишена смыла. Нет, жизнь без любви лишена смысла. Но именно в этом для Спока и заключалась вся сложность ситуации.

– Но ты потерял своего капитана. Как же ты можешь жить одними воспоминаниями? Возможно, без них сейчас тебе было бы намного проще.

– Проще? – посол лишь немного приподнял бровь. – Не думаю. Именно воспоминания сейчас связывают меня с Джимом. Даже теперь через эти земные вещи, несмотря на то что они никогда ему не принадлежали, – пожилой вулканец широким жестом обвел гостиную, – через этот дом я ощущаю его присутствие. Ему здесь было бы хорошо, а значит, хорошо и мне. Уверяю тебя, жить без воспоминаний гораздо тяжелее, чем с ними. Потому что в этих воспоминаниях есть Джим.

Голос посла звучал спокойно и даже обыденно, но для Спока из этих слов складывалось понимание его собственной чудовищной ошибки. Стараясь облегчить себе жизнь, он забрал часть этой жизни у Джима. Спок думал только о себе, когда должен был думать о них обоих.

– Для себя я уже ничего не могу изменить, – прервал Спок затянувшееся молчание. Уголки рта посла дернулись вверх, но глаза оставались печальными.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что Джим не сможет помочь тебе в решении твоей… – посол на долю секунды помедлил, – проблемы. Он всегда был и будет единственным человеком, готовым разделить с тобой все твои тревоги.

– Ты не понимаешь… Джим не сможет мне помочь, потому что он не помнит, в чем заключается суть вопроса.

– Не помнит… – Посол задумчиво кивнул, как будто вернулся к какому-то старому воспоминанию. – Ты стер ему память.

– Не один раз, – признание далось Споку с трудом, но он был обязан быть откровенным. – И теперь я не могу ничего исправить.

– Конечно, можешь, Спок. Ты просто обязан что-то сделать. Даже если справиться с последствиями будет нелегко. – Посол с серьезным видом покачал головой, однако от Спока не скрылась вспышка теплоты, мелькнувшая в темных глазах. – Джим всегда отличался взрывоопасным характером, и реакция его будет весьма… бурной. Но я убежден, что ты сумеешь найти к нему должный подход. – Посол подошел к окну и протянул руку к стеклу, навстречу тонкой ветви яблони. – В конце концов, количество вселенных бесконечно, однако история имеет удивительное свойство повторяться…

* * *

Боунз заставил Джима остаться в лазарете еще на один день. И это уже было грандиозной победой, потому что изначально доктор планировал продержать Джима под наблюдением почти неделю. Но Джим не мог позволить себе такую роскошь, как валяться на больничной койке, когда его кораблю нужен был его капитан, тем более сейчас, ведь ремонтные работы после недавнего взрыва не были закончены, а Джима не кому было заменить. Сулу был здесь же, в лазарете, а Скотти и так нес по две вахты в сутки. Другие члены экипажа, несмотря на свой опыт и выучку, не были настолько знакомы с кораблем, чтобы поддержать его в трудной ситуации или чтобы Джим им мог доверить столь ответственную работу.

Капитана мог бы заменить Спок, но Спока здесь не было. Джим сам его отпустил несколько дней назад. И вулканец сейчас мог быть где угодно, в любом уголке Галактики, не зная, что «Энтерпрайз» снова попала в переделку и Джим отчаянно нуждается в помощи Спока. Как обычно, как и всегда.

Думать о том, что ему была нужна не только профессиональная помощь Спока, Джим не хотел, хотя врать себе было бессмысленно – не после того, что произошло. И, оставаясь в лазарете, мучаясь от невозможности заняться каким-нибудь делом, он все чаще ловил себя на мысли, что то и дело вспоминает их последний разговор, придумывает новые доводы, чтобы удержать Спока на корабле, ведет с ним бесконечный спор в надежде, что его силы убеждения окажется достаточно.

В палату заглянул Боунз, и Джим сразу же повесил на лицо маску неистребимого жизнелюбия – может, если притвориться здоровым, доктор все-таки выпустит его пораньше. Но Маккой явился к Джиму не для того, чтобы пуститься в очередной виток пререканий относительно состояния здоровья капитана.

– К тебе тут посетитель, – сказал доктор мрачным голосом, – чертов посетитель, который не понимает, что можно доложить о своем прибытии и через интерком.

Сердце Джима ухнуло куда-то в желудок, когда он увидел Спока, выходящего из-за спины доктора. Но чувство громадной радости сменилось ноющей, словно зубная боль, тревогой, стоило Джиму только посмотреть в глаза вулканцу.

– Капитан, рад, что ваше самочувствие вновь удовлетворительно, – сказал Спок, когда они остались наедине, но каменное выражение его лица не в какой из реальностей нельзя было принять за радость.

– А я рад, что ты вернулся, – сказал на пробу Джим, чувствуя, как тревога перерастает в сжимающую сердце панику. – Я надеюсь, ты пришел сообщить, что передумал уходить с «Энтерпрайз»?

– Да, капитан, – все с той же пугающей решимостью сообщил Спок, – но, возможно, вы сами попросите меня уйти, когда узнаете… – голос Спок сбился на последнем слове, – когда все вспомните.

Джим постарался скрыть свое недоумение. Однако присевший на самый краешек его койки вулканец все-таки удостоился удивленного взгляда.

– Спок, ты о чем?

– Сейчас вы все поймете, капитан. Но прежде чем вернуть все на свои места, я хочу сообщить вам, что я понял всю глубину своих заблуждений и раскаиваюсь. – Спок сглотнул. – Надеюсь, вы сумеете меня простить.

Джим не стал сопротивляться касаниям вулканца. Было странно ощущать прохладные руки на своем лице, но такое он уже испытывал на Дельта Веге, когда познакомился с более взрослой версией Спока. Впрочем, последующие ощущения были совершенно иного рода. Раньше воспоминания втекали в мозг Джима извне, в его голове проносились сотни картин, свидетелем чего он никогда не был, чему он никогда не сопереживал и не чувствовал, принимая на себя лишь отголоски, эхо былого. Как если бы примерил пальто с чужого плеча, хранившее тепло прежнего хозяина.

Сейчас в глубине своего разума он чувствовал что-то, что пока не понимал. Ему открывался мир, полный эмоций, таких ярких и пронзительных, что становилось трудно дышать. Но, главное, эмоции были его собственными, и через этот невообразимый калейдоскоп Джим открывал для себя события, которые он уже однажды переживал.

Словно кто-то приподнял завесу и показал ему тайный клад, или, вернее, словно ему вернули давно потерянное сокровище. И теперь он смотрел, как свет играет в прозрачных, разноцветных гранях диковинной драгоценности.

…Он видел все так ясно, как будто это произошло вчера. Приглушенный свет каюты старпома, необычный запах вулканских благовоний, спутанные мысли. Джим еще сам не знает, что должен сказать, но точно знает, что сказать что-то должен. Потому что Спок теперь его первый помощник, его друг и даже больше, и они не смогут работать вместе, если не распутают тот узел из обиды и непонимания, который Джим создал своими руками, заставив Спока проявить эмоциональную заинтересованность после гибели Вулкана. Сначала все непросто, но напряжение постепенно уходит, и Джима накрывает волна эйфории, чистого восторга. Спок его простил, Спок на него не держит зла и, более того, Спок испытывает к Джиму схожие чувства. Вулканец этого не говорит, но Джим знает, что это так.

Сейчас все действительно в первый раз – неловкие касания, осторожные поцелуи. Джиму дозволено все. И он получает все, потому что это именно то, чего он хотел. Прежде с ним никогда такого не было, Спок ведь мужчина, но на жесткой вулканской кровати окрыленный ответным желанием Джим оставляет последние сомнения…

…Картина меняется, и теперь Джим видит инопланетный пейзаж. Теплая ночь, и они со Споком только вдвоем, а на много миль вокруг нет ни одного разумного существа. Джим знает, чего хочет, и знает, что Спок хочет того же. Для Джима все просто, и упускать такую возможность сейчас было бы просто преступлением. Но Спока ему не убедить, его можно только победить, не словами, а действиями. И в конечном итоге он побеждает, и пригвожденный к земле, задыхаясь от заданного ритма, он, не стыдясь, раз за разом выкрикивает имя Спока…

…Джима накрывает тьма. Дикая планета и его разум бьется в исступлении, в тисках нахлынувшего безумия, липкие путы которого он не в силах разорвать. И Спок снова с ним, в нем, и здесь у Джима нет выбора. Вулканец сильнее его, и роли распределяются только одним возможным способом. Чистая физиология, без примеси какого-то возвышенного чувства, и это слишком страшно, чтобы можно было такого желать. Спок берет Джима снова и снова, и единственное, что удерживает Джима от падения в пропасть, мысль, что это Спок, а не кто-то другой...

…Теперь все совсем по-другому. Разум Джима затуманен, но это состояние кажется если не привычным, то знакомым. Алкоголь делает его безрассудным, хотя граничащая с безрассудством самоуверенность у него в крови. Его уже распалила зеленокожая красотка, и Джиму срочно нужно выпустить пар. Он идет к Споку, зная, что тот его не прогонит. Не после того, что было. И оказывается прав, получая на одну ночь тело Спока в свое полное и безраздельное пользование. Вулканец исполняет все, что требует от него Джим, а Джим получает лучший секс в своей жизни, но главное во всем этом другое – Джим чувствует, что Споку это тоже нравится…

Слова, действия, эмоции – этот круговорот порабощал без остатка. Утонуть, потеряться во всей этой мешанине было так легко, но ментальная поддержка извне не позволяла. Физическая связь с вулканцем оказалась лишь одной стороной открывшейся правды. Восстановленная память не преминула напомнить бессонные ночи, потраченные на бессмысленные попытки найти выход из тупика, куда они со Споком загнали себя сами же, все эти изматывающие разговоры, полные одних и тех же доводов, и неизменное горькое поражение раз за разом. А потом он лишался возможности помнить. Да, он сам просил Спока стереть ему память, но это был чистой воды блеф, перемешанный с твердой убежденностью, что Спок никогда этого не сделает. Не с ним.

Джим резко отпрянул от рук Спока.

– Убери… это… от… меня… – Он все еще задыхался, не в силах восстановить дыхание, но продолжать эту экзекуцию больше не собирался.

– Джим, я…

– Уйди. – Джим отвернулся, выпуская из сжатых кулаков больничное одеяло. В голове творился сущий кавардак: боль, возмущение, обида, все это было готово выплеснуться на сидящего рядом Спока. Наверное, вулканец почувствовал бы облегчение, если бы Джим обрушил на него поток обвинений и проклятий, сочтя это за своеобразный признак выздоровления и возможного прощения. Но Джим не мог. И чувствовать присутствие вулканца он тоже не мог. Ни в голове, ни просто рядом.

– Прости меня, я виноват и… – голос Спока дрогнул, вулканец замолчал, скорее всего, пытаясь отыскать новые слова извинения и, очевидно, не находя их. Впрочем, это было не важно. То, что Спок успел ему сказать в настоящий момент… Джим отдал бы все, чтобы услышать подобные слова прежде. Но не сейчас.

– Я сказал, уйди. Куда хочешь. Мне все равно. – Джим наконец осмелился взглянуть на Спока. Лицо вулканца было бледным как мел, взгляд опущен, а дыхание учащено. Вулканец всеми силами пытался сохранить спокойствие, которого почти не осталось.

Все так же не глядя в сторону Джима, Спок кивнул.

– Как скажете, капитан. Я понимаю… – Он поднялся с койки, но уходить не спешил. – Могу я надеяться, что со временем… вы согласитесь поговорить со мной?

– Чтобы обсудить твой рапорт? – съехидничал Джим, наблюдая как Спок пошатнулся словно от удара. Скорее всего, теперь вулканец лелеял в глубине души надежду, что капитан не прогонит его прочь с корабля. Но разве сам Джим с точно такой же надеждой не вверял прежде себя в руки своего старпома?

– Я надеялся на личный разговор, не сопряженный с рабочими моментами и без присутствия посторонних людей.

Джим грубо рассмеялся, но веселья в нем не было ни крупицы. То была просто адская карусель. Подумать только, получить приглашение на свидание от самого Спока в тот самый момент, когда Джиму на него даже смотреть было больно!

– Просто уйди, ладно?

Вулканец сглотнул и направился к выходу из лазарета. Столкнувшийся с ним в дверях доктор Маккой, наверное, хотел ввернуть какое-нибудь циничное замечание, но, увидев лицо вулканца, молча пропустил его мимо.

– Джим, что здесь произошло?

Кирк отмахнулся.

– Боунз, не сейчас. Мне нужно побыть одному.

Джим откинулся на подушку и закрыл глаза. Ему действительно нужно было побыть одному, чтобы осмыслить произошедшее. Кровь все еще стучала в висках, но хаотично метавшиеся мысли стали более упорядоченными. Они самостоятельно находили верное расположение в памяти Джима, собираясь в верном порядке и в верных комбинациях, словно книги, стоящие в шкафу в ровный ряд с одинаковыми, подобранными по цвету корешками. Теперь Джим мог охватить все случившееся разом, понять, какое событие следовало за каким.

У него как будто было несколько жизней, которые начинались и заканчивались одинаково, скрепленные одним желанием. Джим и не знал, насколько сильно он любил Спока, если раз за разом, даже избавленный от воспоминаний продолжал добиваться его взаимности. Гнев и обида кричали, что это ничего не значит. Но, конечно, это было не так. Спок сделал все, чтобы Джим оставался к нему равнодушен, а теперь Джим чуть ли не ненавидел вулканца. Но чувство, которое не смогли истребить две блокировки памяти, не могла разрушить и память вернувшаяся. Существовали вещи, вспоминать которые было стыдно, больно или попросту неприятно, но среди всего прочего было и хорошее, которое не позволяло любви Джима угаснуть и доказывало возможность их совместного будущего со Споком. Теперь круг был разомкнут, но для этого бесстрашного чувства ничего не изменилось и понимания этого оказалось достаточно, чтобы медленно взять в руки падд и, четко выводя каждое слово, отправить личное сообщение старпому: «Завтра, в 20.00, в моей каюте». Для прощения было еще слишком рано, но Джим знал, что, получив наконец любовь Спока, сможет простить ему все, что угодно.

@темы: ГрафоманЪ, Киркоспок, ZQ, Brilliant!, Фендом съел мой мозг, Кто бы мог подумать!, Princess Jimmy, Меня посетила любовь, Сериальный задрот, Вселенная бесконечна, Еще один Джим, только Кирк, Камень, ножницы, бумага, ящерица, СПОК, Крепкая Мужская Любовь, Фапабельные люди, Крис-Ананас, LLAP Star Trek, ОТП